Так вот, тщательное клинико-психическое обследование не выявило ни у одного из альпинистов даже скрытой психопатологии. Другое дело, что они весьма своеобразные личности, в которых прекрасно уживаются и мирно сосуществуют, казалось бы, противоположные черты характера. (Причем эти черты, по мнению психологов, вероятно, присущи всем опытным восходителям).

Они весьма осторожны и одновременно любят рисковать. Вечно не удовлетворены собой, но всегда уверены в успехе предстоящего дела. Впечатлительны, обладают повышенной чувствительностью, даже «ранимостью» характера и одновременно мужественны и настойчивы, упорны в преодолении препятствий и достижении цели.

Если всё это соединить в одном человеке, то его психологический портрет будет выглядеть следующим образом. Альпинист – в общем-то не очень общительный, психически устойчивый человек со сниженным уровнем тревожности. Не любит вступать в конфликты и старается их избегать. Спокойный и надежный в сложных ситуациях товарищ. Таково авторитетное мнение психологов, принимавших активное участие в подготовке экспедиции,

«Спокойный и надежный в сложных ситуациях товарищ». Без сложных, даже критических ситуаций не обходится, пожалуй, ни одна экспедиция на восьмитысячники планеты. Не обошли они стороной и советских восходителей. Вернемся снова на склоны Эвереста.

Третья глава

Цирк на 8200

К началу апреля все спортивные команды совершили по два акклиматизационно-забросочных выхода на Гору. Отставание от намеченного графика восхождения оставалось ощутимым. Как вы помните, из-за болезни Вячеслава Онищенко его группа не смогла выполнить своей задачи – найти удобное место и поставить лагерь III.

Во время третьего, последнего перед штурмом выхода на маршрут надо было во что бы то ни стало ликвидировать существенное отставание. Очередной круг начинала как обычно группа Мысловского.

10 апреля. Дойдя до конца семнадцатой верёвки, навешанной выше второго лагеря, Балыбердин и Мысловский продолжили обработку маршрута. Тем временем Шопин и Чёрный собирали развешанные вдоль перильных лестниц грузы и несли их вверх. Навесив четыре верёвки, передовая двойка нашла приличное место и спустилась вниз, чтобы помочь товарищам поднять необходимое снаряжение для установки лагеря III. Подъём с тяжёлыми рюкзаками по крутым заснеженным скалам дался нелегко.

Начинало темнеть, когда вся четверка собралась на 7800. Выбрали место для палатки, начали готовить площадку. Высота давала о себе знать. «Фирн [11] рубится плохо, – записал в дневнике Николай Чёрный, – ледоруб часто застревает, и нужны большие усилия, чтобы освободить его. После 2–3 ударов начинаешь задыхаться, но если рубить не торопясь, делая два полных с открытым ртом вздоха после каждого удара, можно сделать подряд 10–12 ударов. После этого нужен отдых».

Наконец подготовили минимальную площадку, установили палатку. На ужин развели банку порошкового молока (есть не хотелось) и с трудом улеглись. Вчетвером слишком тесно в двухместной палатке, а идти кому-то на ночевку в нижний лагерь поздно, да и сил нет. Спали плохо. Наутро Черного окончательно одолел кашель, и он почти потерял голос.

– Что делать с голосом? – прохрипел Чёрный на утренней связи с базой.

– Переходи на связь жестами, – посоветовал Орловский.

Будучи профессионалом высшей квалификации доктор понимал, что помочь невозможно. Необычайная сухость холодного воздуха при частом глубоком дыхании во время тяжёлой физической работы порождает сухой мучительный кашель. Пока организм не акклиматизируется, никакие таблетки, мази, уколы не принесут облегчения. Свет Орловский прекрасно знал это и... шутил.

Если к нему обращались по поводу кашля в базовом лагере, он обычно подводил к своей палатке с надписью «Кхумбулатория» и, указывая на богатый набор лекарств, советовал: «Выбирай любое, все равно не поможет». Особенно настойчивым пациентам доктор предлагал слабительное – «будете бояться кашлять». Шутливый метод лечения Света Орловского получил неофициальное название – «светотерапия».

11 апреля. В этот день произошло маленькое событие: Балыбердин и Мысловский первыми в экспедиции «вышли» за пределы восьмикилометровой высоты, навесив выше третьего лагеря пять верёвок. Тем временем Шопин и Чёрный благоустраивали лагерь, готовили площадку под вторую палатку. Впрочем, всем этим занимался Чёрный. Шопин сидел в палатке, наводя там порядок и готовя обед. Выйти наружу он при всем желании не мог. Уходя наверх, Мысловский по ошибке надел один ботинок Шопина, а оставшийся был ему мал.

Во второй половине дня четверка спустилась в лагерь II. Чёрный по-прежнему говорил так тихо, что товарищи грустно шутили: «Опять Коля раскричался», да и чувствовал он себя не очень хорошо. Посовещавшись, решили, что ему надо возвращаться, чтобы не повторилась история с Онищенко. На большой высоте даже самое несерьёзное на первый взгляд недомогание быстро прогрессирует, приводя нередко к неожиданным и печальным последствиям. Чёрный ушел вниз.

13 апреля. Оставшаяся тройка, захватив грузы из второго лагеря, пошла в третий. Через сто метров подъёма Шопин неожиданно почувствовал резкую боль под ребрами. Идти дальше он не мог. Оставив свой груз на маршруте, Шопин вслед за Черным пошел вниз. За несколько часов группа Мысловского сократилась наполовину. Не очень удачным выдался праздничный день – по тибетскому календарю 13 апреля наступил новый 2039 год.

Оставшейся двойке удалось продвинуться выше третьего лагеря ещё на три верёвки, достигнув высоты примерно 8050 метров. Уставший Мысловский начал спускаться, а Балыбердин решил поработать в одиночку. Вскоре он потерял рукавицу и быстро, чтобы не отморозить руку, вернулся в третий лагерь.

На вечерней связи Мысловский и Балыбердин получили указание на завтра уходить вниз. Завершив третий выход, они начали спускаться в базовый лагерь. Там уже находились их товарищи по четверке Чёрный и Шопин, оказавшиеся под присмотром врача экспедиции.

Через несколько дней доктор поставил на ноги Черного и Шопина. Вместе с вернувшимися с Горы Мысловским и Балыбердиным они отправились к монастырю Тхъянбоче. Там, в живописной рододендроновой роще, все восходители должны были отдыхать и набираться сил перед выходом на решающий штурм Эвереста. Ну а мы тем временем снова вернемся в базовый лагерь, чтобы познакомиться с другими его постоянными обитателями.

У входа в палаточный городок стоят палатки офицеров связи. Их двое. Мистер Шрестха представляет полицию, капитан Биста – армию. Обычно экспедиции сопровождает один офицер связи. В данном случае двойной состав объясняется следующим обстоятельством. Накануне приезда советских альпинистов в Непал в некоторых западных изданиях, как по мановению дирижерской палочки, зазвучала злобная пропагандистская симфония.